Статья: Российские нобелевские лауреаты

советскому правительству с просьбой разрешить ему выезд для продолжения

работы в Англии, но тщетно.

В 1935 г. К. предложили стать директором вновь созданного Института

физических проблем Академии наук СССР, но прежде, чем дать согласие, К. почти

год отказывался от предлагаемого поста. Резерфорд, смирившись с потерей

своего выдающегося сотрудника, позволил советским властям купить оборудование

лаборатории Монда и отправить его морским путем в СССР. Переговоры, перевоз

оборудования и монтаж его в Институте физических проблем заняли несколько

лет.

К. возобновил свои исследования по физике низких температур, в том числе

свойств жидкого гелия. Он проектировал установки для сжижения других газов. В

1938 г. К. усовершенствовал небольшую турбину, очень эффективно сжижавшую

воздух. Ему удалось обнаружить необычайное уменьшение вязкости жидкого гелия

при охлаждении до температуры ниже 2,17К, при которой он переходит в форму,

называемую гелием-2. Утрата вязкости позволяет ему беспрепятственно вытекать

через мельчайшие отверстия и даже взбираться по стенкам контейнера, как бы

«не чувствуя» действия силы тяжести. Отсутствие вязкости сопровождается также

увеличением теплопроводности. К. назвал открытое им новое явление

сверхтекучестью.

Двое из бывших коллег К. по Кавендишской лаборатории, Дж.Ф. Аллен А.Д.

Мизенер, выполнили аналогичные исследования. Все трое опубликовали статьи с

изложением полученных результатов в одном и том же выпуске британского

журнала «Нейче». Статья К. 1938 г. и две другие работы, опубликованные в 1942

г., принадлежат к числу его наиболее важных работ по физике низких

температур. К., обладавший необычайно высоким авторитетом, смело отстаивал

свои взгляды даже во время чисток, проводимых Сталиным в конце 30-х гг. Когда

в 1938 г. по обвинению в шпионаже в пользу нацистской Германии был арестован

сотрудник Института физических проблем Лев Ландау, К. добился его

освобождения. Для этого ему пришлось отправиться в Кремль и пригрозить в

случае отказа подать в отставку с поста директора института.

В своих докладах правительственным уполномоченным К. открыто критиковал те

решения, которые считал неправильными. О деятельности К. во время второй

мировой войны на Западе известно мало. В октябре 1941 г. он привлек внимание

общественности, выступив с предупреждением о возможности создания атомной

бомбы. Возможно, он был первым из физиков, кто сделал подобное заявление.

Впоследствии К. отрицал свое участие в работах по созданию как атомной, так и

водородной бомб. Имеются вполне убедительные данные, подтверждающие его

заявления. Неясно, однако, был ли его отказ продиктован моральными

соображениями или расхождением во мнении относительно того, в какой мере

предполагавшаяся часть проекта согласуется с традициями и возможностями

Института физических проблем.

Известно, что в 1945 г., когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму,

а в Советском Союзе с еще большей энергией развернулись работы по созданию

ядерного оружия, К. был смещен с поста директора института и в течение восьми

лет находился под домашним арестом. Он был лишен возможности общаться со

своими коллегами из других научно-исследовательских институтов. У себя на

даче он оборудовал небольшую лабораторию и продолжал заниматься

исследованиями. Через два года после смерти Сталина, в 1955 г., он был

восстановлен на посту директора Института физических проблем и пребывал в

этой должности до конца жизни.

Послевоенные научные работы К. охватывают самые различные области физики,

включая гидродинамику тонких слоев жидкости и природу шаровой молнии, но

основные его интересы сосредоточиваются на микроволновых генераторах и

изучении различных свойств плазмы. Под плазмой принято понимать газы,

нагретые до столь высокой температуры, что их атомы теряют электроны и

превращаются в заряженные ионы. В отличие от нейтральных атомов и молекул

обычного газа на ионы действуют большие электрические силы, создаваемые

другими ионами, а также электрические и магнитные поля, создаваемые любым

внешним источником. Именно поэтому плазму иногда считают особой формой

материи. Плазма используется в термоядерных реакторах, работающих при очень

высоких температурах. В 50-е гг., работая над созданием микроволнового

генератора, К. обнаружил, что микроволны большой интенсивности порождают в

гелии отчетливо наблюдаемый светящийся разряд. Измеряя температуру в центре

гелиевого разряда, он установил, что на расстоянии в несколько миллиметров от

границы разряда температура изменяется примерно на 2 000 000К. Это открытие

легло в основу проекта термоядерного реактора с непрерывным подогревом

плазмы. Возможно, что такой реактор окажется проще и дешевле, чем

термоядерные реакторы с импульсным режимом подогрева, используемые в других

экспериментах по термоядерному синтезу.

Помимо достижений в экспериментальной физике, К. проявил себя как блестящий

администратор и просветитель. Под его руководством Институт физических

проблем стал одним из наиболее продуктивных и престижных институтов Академии

наук СССР, привлекшим многих ведущих физиков страны. К. принимал участие в

создании научно-исследовательского центра неподалеку от Новосибирска –

Академгородка, и высшего учебного заведения нового типа – Московского физико-

технического института. Построенные К. установки для сжижения газов нашли

широкое применение в промышленности. Использование кислорода, извлеченного из

жидкого воздуха, для кислородного дутья произвело подлинный переворот в

советской сталелитейной промышленности.

В преклонные годы К., который никогда не был членом коммунистической партии,

используя весь свой авторитет, критиковал сложившуюся в Советском Союзе

тенденцию выносить суждения по научным вопросам, исходя из ненаучных

оснований. Он выступал против строительства целлюлозно-бумажного комбината,

грозившего загрязнить своими сточными водами озеро Байкал; осудил

предпринятую КПСС в середине 60-х гг. попытку реабилитировать Сталина и

вместе с Андреем Сахаровым и другими представителями интеллигенции подписал

письмо с протестом против принудительного заключения в психиатрическую

больницу биолога Жореса Медведева. К. был членом Советского комитета

Пагуошского движения за мир и разоружение. Он высказал также несколько

предложений о способах преодоления отчуждения между советской и американской

науками.

В 1965 г., впервые после более чем тридцатилетнего перерыва, К. получил

разрешение на выезд из Советского Союза в Данию для получения Международной

золотой медали Нильса Бора, присуждаемой Датским обществом инженеров-

строителей, электриков и механиков. Там он посетил научные лаборатории и

выступил с лекцией по физике высоких энергий. В 1966 г. К. вновь побывал в

Англии, в своих старых лабораториях, поделился воспоминаниями о Резерфорде в

речи, с которой выступил перед членами Лондонского королевского общества. В

1969 г. К. вместе с женой впервые совершил поездку в Соединенные Штаты.

К. был удостоен Нобелевской премии по физике в 1978 г. «за фундаментальные

изобретения и открытия в области физики низких температур». Свою награду он

разделил с Арно А. Пензиасом и Робертом В. Вильсоном. Представляя лауреатов,

Ламек Хультен из Шведской королевской академии наук заметил: «К. предстает

перед нами как один из величайших экспериментаторов нашего времени,

неоспоримый пионер, лидер и мастер в своей области».

В 1927 г. во время своего пребывания в Англии К. женился второй раз. Его

женой стала Анна Алексеевна Крылова, дочь знаменитого кораблестроителя,

механика и математика Алексея Николаевича Крылова, который по поручению

правительства был командирован в Англию для наблюдения за постройкой судов по

заказу Советской России. У супругов Капица родились двое сыновей. Оба они

впоследствии стали учеными. В молодости К., находясь в Кембридже, водил

мотоцикл, курил трубку и носил костюмы из твида. Свои английские привычки он

сохранил на всю жизнь. В Москве, рядом с Институтом физических проблем, для

него был построен коттедж в английском стиле. Одежду и табак он выписывал из

Англии. На досуге К. любил играть в шахматы и ремонтировать старинные часы.

Умер он 8 апреля 1984 г.

К. был удостоен многих наград и почетных званий как у себя на родине, так и

во многих странах мира. Он был почетным доктором одиннадцати университетов на

четырех континентах, состоял членом многих научных обществ, академии

Соединенных Штатов Америки, Советского Союза и большинства европейских стран,

был обладателем многочисленных наград и премий за свою научную и политическую

деятельность, в том числе семи орденов Ленина.

2.8. АЛФЁРОВ, Жорес Иванович

род. 15 марта 1930 г.

Нобелевская премия по физике, 2000 г.совместно с Хербертом Кроемером и Джеком

Килби

До этого дня российским ученым принадлежало восемь Нобелевских премий,

столько же, например, сколько и датчанам. Правда, и тут не обошлось не то

чтобы без ложки дегтя, но не без маленькой психологической занозы: приз в 1

млн долларов Жорес Иванович в паре с Хербертом Кроемером разделит пополам с

Джеком Килби. По решению Нобелевского комитета Алфёров и Килби удостоены

Нобелевской премии (одной на двоих) за «работы по получению полупроводниковых

структур, которые могут быть использованы для сверхбыстрых компьютеров».

(Любопытно, что так же пришлось поделить Нобелевскую премию по физике за 1958

г. между советскими физиками Павлом Черенковым и Ильей Франком и за 1964 г. –

между опять-таки советскими физиками Александром Прохоровым и Николаем

Басовым.) Еще один американец, сотрудник корпорации «Техас Инструментс» Джек

Килби, удостоен награды за работы в области интегральных схем.

Итак, кто же он, новый российский нобелевский лауреат?

Жорес Иванович Алфёров родился в белорусском городе Витебске. После 1935 года

семья переехала на Урал. В г. Туринске А. учился в школе с пятого по восьмой

классы. 9 мая 1945 года его отец, Иван Карпович Алфёров, получил назначение в

Минск, где А. окончил мужскую среднюю школу №42 с золотой медалью. Он стал

студентом факультета электронной техники (ФЭТ) Ленинградского

электротехнического института (ЛЭТИ) им. В.И. Ульянова по совету школьного

учителя физики, Якова Борисовича Мельцерзона.

На третьем курсе А. пошел работать в вакуумную лабораторию профессора Б.П.

Козырева. Там он начал экспериментальную работу под руководством Наталии

Николаевны Созиной. Со студенческих лет А. привлекал к участию в научных

исследованиях других студентов. Так, в 1950 году полупроводники стали главным

делом его жизни.

В 1953 году, после окончания ЛЭТИ, А. был принят на работу в Физико-

технический институт им. А.Ф. Иоффе в лабораторию В.М. Тучкевича. В первой

половине 50-х годов перед институтом была поставлена задача создать

отечественные полупроводниковые приборы для внедрения в отечественную

промышленность. Перед лабораторией стояла задача: получение монокристаллов

чистого германия и создание на его основе плоскостных диодов и триодов. При

участии А. были разработаны первые отечественные транзисторы и силовые

германиевые приборы За комплекс проведенных работ в 1959 году А. получил

первую правительственную награду, им была защищена кандидатская диссертация,

подводившая черту под десятилетней работой.

После этого перед Ж.И. Алфёровым встал вопрос о выборе дальнейшего

направления исследований. Накопленный опыт позволял ему перейти к разработке

собственной темы. В те годы была высказана идея использования в

полупроводниковой технике гетеропереходов. Создание совершенных структур на

их основе могло привести к качественному скачку в физике и технике.

В то время во многих журнальных публикациях и на различных научных

конференциях неоднократно говорилось о бесперспективности проведения работ в

этом направлении, т.к. многочисленные попытки реализовать приборы на

гетеропереходах не приходили к практическим результатам. Причина неудач

крылась в трудности создания близкого к идеальному перехода, выявлении и

получении необходимых гетеропар.

Но это не остановило Жореса Ивановича. В основу технологических исследований

им были положены эпитаксиальные методы, позволяющие управлять такими

фундаментальными параметрами полупроводника, как ширина запрещенной зоны,

величина электронного сродства, эффективная масса носителей тока, показатель

преломления и т.д. внутри единого монокристалла.

Для идеального гетероперехода подходили GaAs и AlAs, но последний почти

мгновенно на воздухе окислялся. Значит, следовало подобрать другого партнера.

И он нашелся тут же, в институте, в лаборатории, возглавляемой Н.А.

Горюновой. Им оказалось тройное соединение AIGaAs. Так определилась широко

известная теперь в мире микроэлектроники гетеропара GaAs/AIGaAs. Ж.И. Алфёров

с сотрудниками не только создали в системе AlAs – GaAs гетероструктуры,

близкие по своим свойствам к идеальной модели, но и первый в мире

полупроводниковый гетеролазер, работающий в непрерывном режиме при комнатной

температуре.

Открытие Ж.И. Алфёровым идеальных гетеропереходов и новых физических явлений

– «суперинжекции», электронного и оптического ограничения в гетероструктурах

– позволило также кардинально улучшить параметры большинства известных

полупроводниковых приборов и создать принципиально новые, особенно

перспективные для применения в оптической и квантовой электронике. Новый этап

исследований гетеропереходов в полупроводниках Жорес Иванович обобщил в

докторской диссертации, которую успешно защитил 1970 году.

Работы Ж.И. Алфёрова были по заслугам оценены международной и отечественной

наукой. В 1971 году Франклиновский институт (США) присуждает ему престижную

медаль Баллантайна, называемую «малой Нобелевской премией» и учрежденную для

награждения за лучшие работы в области физики. Затем следует самая высокая

награда СССР – Ленинская премия (1972 год).

С использованием разработанной Ж.И. Алфёровым в 70-х годах технологии

высокоэффективных, радиационностойких солнечных элементов на основе

AIGaAs/GaAs гетероструктур в России (впервые в мире) было организовано

крупномасштабное производство гетероструктурных солнечных элементов для

космических батарей. Одна из них, установленная в 1986 году на космической

станции «Мир», проработала на орбите весь срок эксплуатации без существенного

снижения мощности.

На основе предложенных в 1970 году Ж.И. Алфёровым и его сотрудниками

идеальных переходов в многокомпонентных соединениях InGaAsP созданы

полупроводниковые лазеры, работающие в существенно более широкой спектральной

области, чем лазеры в системе AIGaAs. Они нашли широкое применение в качестве

источников излучения в волоконно-оптических линиях связи повышенной

дальности.

В начале 90-х годов одним из основных направлений работ, проводимых под

руководством Ж.И. Алфёрова, становится получение и исследование свойств

наноструктур пониженной размерности: квантовых проволок и квантовых точек.

В 1993...1994 годах впервые в мире реализуются гетеролазеры на основе

структур с квантовыми точками – «искусственными атомами». В 1995 году Ж.И.

Алфёров со своими сотрудниками впервые демонстрирует инжекционный гетеролазер

на квантовых точках, работающий в непрерывном режиме при комнатной

температуре. Принципиально важным стало расширение спектрального диапазона

лазеров с использованием квантовых точек на подложках GaAs. Таким образом,

исследования Ж.И. Алфёрова заложили основы принципиально новой электроники на

основе гетероструктур с очень широким диапазоном применения, известной

сегодня как «зонная инженерия».

Награда нашла героя

В одном из своих многочисленных интервью (1984 год) на вопрос корреспондента:

«По слухам, Вы нынче были представлены к Нобелевской премии. Не обидно, что

не получили?» Жорес Иванович ответил: «Слышал, что представляли уже не раз.

Практика показывает – либо ее дают стразу после открытия (в моем случае это

середина 70-х годов), либо уже в глубокой старости. Так было с П.Л. Капицей.

Значит, у меня еще все впереди».

Здесь Жорес Иванович ошибся. Как говорится, награда нашла героя раньше

наступления глубокой старости. 10 октября 2000 года по всем программам

российского телевидения сообщили о присуждении Ж.И. Алфёрову Нобелевской

премии по физике за 2000 год.

...Современные информационные системы должны отвечать двум простым, но

основополагающим требованиям: быть быстрыми, чтобы большой объем информации,

можно было передать за короткий промежуток времени, и компактными, чтобы

уместиться в офисе, дома, в портфеле или кармане.

Своими открытиями Нобелевские лауреаты по физике за 2000 год создали основу

такой современной техники. Жорес И. Алфёров и Герберт Кремер открыли и

развили быстрые опто- и микроэлектронные компоненты, которые создаются на

базе многослойных полупроводниковых гетероструктур.

Гетеролазеры передают, а гетероприемники принимают информационные потоки по

волоконно-оптическим линиям связи. Гетеролазеры можно обнаружить также в

проигрывателях CD-дисков, устройствах, декодирующих товарные ярлыки, в

лазерных указках и во многих других приборах.

На основе гетероструктур созданы мощные высокоэффективные светоизлучающие

диоды, используемые в дисплеях, лампах тормозного освещения в автомобилях и

светофорах. В гетероструктурных солнечных батареях, которые широко

используются в космической и наземной энергетике, достигнуты рекордные

эффективности преобразования солнечной энергии в электрическую.

Джек Килби награжден за свой вклад в открытие и развитие интегральных

микросхем, благодаря чему стала быстро развиваться микроэлектроника,

являющаяся – наряду с оптоэлектроникой – основой всей современной техники.

Учитель, воспитай ученика...

В 1973 году А., при поддержке ректора ЛЭТИ А.А. Вавилова, организовал базовую

кафедру оптоэлектроники (ЭО) на факультете электронной техники Физико-

технического института им. А.Ф. Иоффе.

В невероятно сжатые сроки Ж.И. Алфёров совестно с Б.П. Захарченей и другими

учеными Физтеха разработал учебный план подготовки инженеров по новой

кафедре. Он предусматривал обучение студентов первого и второго курсов в

стенах ЛЭТИ, поскольку уровень физико-математической подготовки на ФЭТ был

высоким и создавал хороший фундамент для изучения специальных дисциплин,

которые, начиная с третьего курса, читались учеными Физтеха на его

территории. Там же с использованием новейшего технологического и

аналитического оборудования выполнялись лабораторные практикумы, а также

курсовые и дипломные проекты под руководством преподавателей базовой кафедры.

Прием студентов на первый курс в количестве 25 человек осуществлялся через

вступительные экзамены, а комплектование групп второго и третьего курсов для

обучения по кафедре ОЭ проходило из студентов, обучавшихся на ФЭТ и на

кафедре диэлектриков и полупроводников Электрофизического факультета.

Комиссию по отбору студентов возглавлял Жорес Иванович. Из примерно 250

студентов, обучавшихся на каждом курсе, было отобрано по 25 лучших. 15

сентября 1973 года начались занятия студентов вторых и третьих курсов. Для

этого был подобран прекрасный профессорско-преподавательский состав.

Ж.И. Алфёров очень большое внимание уделял и уделяет формированию контингента

студентов первого курса. По его инициативе в первые годы работы кафедры в

период весенних школьных каникул проводились ежегодные школы «Физика и

жизнь». Ее слушателями были учащиеся выпускных классов школ Ленинграда. По

рекомендации учителей физики и математики наиболее одаренным школьникам

вручались приглашения принять участие в работе этой школы. Таким образом

набиралась группа в количестве 30...40 человек. Они размещались в

институтском пионерском лагере «Звездный». Все расходы, связанны с

проживанием, питанием и обслуживанием школьников, наш вуз брал на себя.

На открытие школы приезжали все ее лекторы во главе с Ж.И. Алфёровым. Все

проходило и торжественно, и очень по-домашнему. Первую лекцию читал Жорес

Иванович. Он так увлекательно говорил о физике, электронике,

гетероструктурах, что все его слушали как завороженные. Но и после лекции не

прекращалось общение Ж.И. Алфёрова с ребятами. Окруженный ими, он ходил по

территории лагеря, играл в снежки, дурачился. Насколько не формально он

относился к этому «мероприятию», говорит тот факт, что в эти поездки Жорес

Иванович брал свою жену Тамару Георгиевну и сына Ваню...

Результаты работы школы не замедлили сказаться. В 1977 году состоялся первый

выпуск инженеров по кафедре ОЭ, количество выпускников, получивших дипломы с

отличием, на факультете удвоилось. Одна группа студентов этой кафедры дала

столько же «красных» дипломов, сколько остальные семь групп.

В 1988 году Ж.И. Алфёров организовал в Политехническом институте физико-

технический факультет.

Следующим логическим шагом стало объединение этих структур под одной крышей.

К реализации данной идеи Ж.И. Алфёров приступил еще в начале 90-х годов. При

этом он не просто строил здание Научно-образовательного центра, он закладывал

фундамент будущего возрождения страны... И вот первого сентября 1999 года

здание Научно-образовательного центра (НОЦ) вступило в строй.

На том стоит и стоять будет русская земля...

Алфёров всегда остается самим собой. В общении с министрами и студентами,

директорами предприятий и простыми людьми он одинаково ровен. Не

подстраивается под первых, не возвышается над вторыми, но всегда с

убежденностью отстаивает свою точку зрения.

Ж.И. Алфёров всегда занят. Его рабочий график расписан на месяц вперед, а

недельный рабочий цикл таков: утро понедельника – Физтех (он его директор),

вторая половина дня – Санкт-Петербургский научный центр (он председатель);

вторник, среда и четверг – Москва (он член Государственной думы и вице-

президент РАН, к тому же нужно решать многочисленные вопросы в министерствах)

или Санкт-Петербург (тоже вопросов выше головы); утро пятницы – Физтех,

вторая половина дня – Научно-образовательный центр (директор). Это только

крупные штрихи, а между ними – научная работа, руководство кафедрой ОЭ в ЭТУ

и физико-техническим факультетом в ТУ, чтение лекций, участие в конференциях.

Всего не перечесть!

Наш лауреат прекрасный лектор и рассказчик. Неслучайно все информационные

агентства мира отметили именно Алфёровскую Нобелевскую лекцию, которую он

прочитал на английском языке без конспекта и с присущим ему блеском.

При вручении Нобелевских премий существует традиция, когда на банкете,

который устраивает король Швеции в честь Нобелевских лауреатов (на нем

присутствуют свыше тысячи гостей), представляется слово только одному

лауреату от каждой «номинации». В 2000 году Нобелевской премии по физике были

удостоены три человека: Ж.И. Алфёров, Герберт Кремер и Джек Килби. Так вот

двое последних уговорили Жореса Ивановича выступить на этом банкете. И он эту

просьбу выполнил блестяще, в своем слове удачно обыграв нашу российскую

привычку делать «одно любимое дело» на троих.

В своей книге «Физика и жизнь» Ж.И. Алфёров, в частности, пишет: «Все, что

создано человечеством, создано благодаря науке. И если уж суждено нашей

стране быть великой державой, то она ею будет не благодаря ядерному оружию

или западным инвестициям, не благодаря вере в Бога или Президента, а

благодаря труду ее народа, вере в знание, в науку, благодаря сохранению и

развитию научного потенциала и образования.

3. Нобелевские лауреаты по химии

3.1 СЕМЁНОВ, Николай

15 апреля 1896 г. – 25 сентября 1986 г.

Нобелевская премия по химии, 1956 г.совместно с Сирилом Н. Хиншелвудом

Русский физикохимик Николай Николаевич Семёнов родился в Саратове, в семье

Николая и Елены Дмитриевны Семёновых. Окончив в 1913 г. среднюю школу в

Самаре, он поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского

(Ленинградского) университета, где, занимаясь у известного русского физика

Абрама Иоффе, проявил себя активным студентом.

Окончив университет в 1917 г., в год свершения русской революции, С. работал

ассистентом на физическом факультете Томского университета в Сибири. В 1920

г. по приглашению Иоффе С. вернулся в Ленинград, став заместителем директора

Петроградского (Ленинградского) физико-технического института и руководителем

его лаборатории электронных явлений. В сотрудничестве с Петром Капицей С.

предложил способ измерения магнитного момента атома в неоднородном магнитном

поле, описав экспериментальный процесс в статье, которая была опубликована в

1922 г. Этот метод был позднее успешно развит Отто Штерном и Вальтером

Герлахом.

Проблема ионизации газов была, по-видимому, первой научной проблемой, которая

заинтересовала С. Еще будучи студентом университета, он опубликовал свою

первую статью, в которой говорилось о столкновениях между электронами и

молекулами. По возвращении из Томска С. занялся более глубокими

исследованиями процессов диссоциации и рекомбинации, в т.ч. потенциалом

ионизации металлов и паров солей. Результаты этих и других исследований

собраны в книге «Химия электрона», которую он написал в 1927 г. в соавторстве

с двумя своими студентами. С. интересовался также молекулярными аспектами

явлений адсорбции и конденсации паров на твердой поверхности. Проведенные им

исследования вскрыли взаимосвязь между плотностью пара и температурой

поверхности конденсации. В 1925 г. вместе с известным физиком-теоретиком

Яковом Френкелем он разработал всеобъемлющую теорию этих явлений.

Другая сфера интересов С. в то время относилась к изучению электрических

полей и явлений, связанных с прохождением электрического тока через газы и

твердые вещества. Ученый, в частности, исследовал прохождение электрического

тока через газы, а также механизм пробоя твердых диэлектриков (электрически

инертных веществ) под действием электрического тока. На основании этого

последнего исследования С. и Владимир Фок, прославившийся своими работами в

области квантовой физики, разработали теорию теплового пробоя диэлектриков.

Это в свою очередь подтолкнуло С. к проведению работы, которая привела к его

первому важному вкладу в науку о горении – созданию теории теплового взрыва и

горения газовых смесей. Согласно этой теории, тепло, выделяющееся в процессе

химической реакции, при определенных условиях не успевает отводиться из зоны

реакции и вызывает повышение температуры реагирующих веществ, ускоряя реакцию

и приводя к выделению еще большего количества тепла. Если нарастание

количества тепла идет достаточно быстро, то реакция может завершиться

взрывом.

Вскоре после окончания этой работы в 1928 г. С. был назначен профессором

Ленинградского физико-технического института, где он помог организовать

физико-механическое отделение, а также ввел обучение физической химии. По его

настоянию и с помощью его коллег, заинтересованных в развитии физической

химии, лаборатория физики электрона превратилась в 1931 г. в Институт

химической физики Академии наук СССР, и С. стал его первым директором. В 1929

г. он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в 1932 г. стал

академиком.

К этому времени С. вел глубокие исследования цепных реакций. Они представляют

собой серию самоинициируемых стадий в химической реакции, которая, однажды

начавшись, продолжается до тех пор, пока не будет пройдена последняя стадия.

Несмотря на то что немецкий химик Макс Боденштейн впервые предположил

возможность таких реакций еще в 1913 г., теории, объясняющей стадии цепной

реакции и показывающей ее скорость, не существовало. Ключом же к цепной

реакции служит начальная стадия образования свободного радикала – атома или

группы атомов, обладающих свободным (неспаренным) электроном и вследствие

этого чрезвычайно химически активных. Однажды образовавшись, он

взаимодействует с молекулой таким образом, что в качестве одного из продуктов

реакции образуется новый свободный радикал. Новообразованный свободный

радикал может затем взаимодействовать с другой молекулой, и реакция

продолжается до тех пор, пока что-либо не помешает свободным радикалам

образовывать себе подобные, т.е. пока не произойдет обрыв цепи.

Особенно важной цепной реакцией является реакция разветвленной цепи, открытая

в 1923 г. физиками Г.А. Крамерсом и И.А. Кристиансеном. В этой реакции

свободные радикалы не только регенерируют активные центры, но и активно

множатся, создавая новые цепи и заставляя реакцию идти все быстрее и быстрее.

Фактический ход реакции зависит от ряда внешних ограничителей, например

таких, как размеры сосуда, в котором она происходит. Если число свободных

радикалов быстро растет, то реакция может привести к взрыву. В 1926 г. два

студента С. впервые наблюдали это явление, изучая окисление паров фосфора

водяными парами. Эта реакция шла не так, как ей следовало идти в соответствии

с теориями химической кинетики того времени. С. увидел причину этого

несоответствия в том, что они имели дело с результатом разветвленной цепной

реакции. Но такое объяснение было отвергнуто Максом Боденштейном, в то время

признанным авторитетом по химической кинетике. Еще два года продолжалось

интенсивное изучение этого явления С. и Сирилом Н. Хиншелвудом, который

проводил свои исследования в Англии независимо от С., и по прошествии этого

срока стало очевидно, что С. был прав.

В 1934 г. С. опубликовал монографию «Химическая кинетика и цепные реакции», в

которой доказал, что многие химические реакции, включая реакцию

полимеризации, осуществляются с помощью механизма цепной или разветвленной

цепной реакции. В последующие десятилетия С. и другие ученые, признавшие его

теорию, продолжали работать над прояснением деталей теории цепной реакции,

анализируя относительные опытные данные, многие из которых были собраны его

студентами и сотрудниками. Позднее, в 1954 г., была опубликована его книга «О

некоторых проблемах химической кинетики и реакционной способности», в которой

ученый обобщил результаты открытий, сделанных им за годы работы над своей

теорией.

В 1956 г. С. совместно с Хиншелвудом была присуждена Нобелевская премия по

химии «за исследования в области механизма химических реакций». В Нобелевской

лекции С. сделал обзор своих работ над цепными реакциями: «Теория цепной

реакции открывает возможность ближе подойти к решению главной проблемы

теоретической химии – связи между реакционной способностью и структурой

частиц, вступающих в реакцию... Вряд ли можно в какой бы то ни было степени

обогатить химическую технологию или даже добиться решающего успеха в биологии

без этих знаний... Необходимо соединить усилия образованных людей всех стран

и решить эту наиболее важную проблему для того, чтобы раскрыть тайны

химических и биологических процессов на благо мирного развития и

благоденствия человечества».

После того как в 1944 г. С. был назначен профессором МГУ, он продолжал

публиковать свои работы по различным проблемам вплоть до 80-х гг. Его

объемная работа по окислению паров фосфора не потеряла своей актуальности и

сегодня, спустя 50 лет со дня ее создания. Во время второй мировой войны

Институт химической физики переехал в Москву. Многие направления проводимых

там исследований непосредственно связаны с первоначальными научными

интересами С., хотя теперь они осуществляются с помощью масс-спектрометрии и

квантовой механики.

Даже в последние годы жизни С., по словам его коллег, оставался энтузиастом

науки, творческой личностью, которую отличала бьющая через край энергия. Он

был высок и худощав, любил охотиться и работать в саду, увлекался

архитектурой. С. и Наталия Николаевна Бурцева, на которой он женился в 1924

г., жили в Москве, где она преподавала пение. У супругов родилось двое детей:

сын и дочь. С. умер 25 сентября 1986 г. в возрасте 90 лет.

За работу по созданию теории цепных реакций С. в 1941 г. был удостоен

советской правительственной награды – Сталинской премии. Среди других его

наград – орден Ленина, орден Трудового Красного Знамени, золотая медаль имени

Ломоносова Академии наук СССР. Обладатель почетных степеней ряда европейских

университетов, С. был избран почетным членом Лондонского королевского

общества. В Академии наук СССР ученый занимал большое число официальных

должностей. Кроме того, он был избран членом академий многих других стран,

включая США.

4. Нобелевские лауреаты по физиологии и медицине

4.1. ПАВЛОВ, Иван

26 сентября 1849 г. – 27 февраля 1936 г.

Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1904 г.

Русский ученый-физиолог Иван Петрович Павлов родился в Рязани, городе,

расположенном приблизительно в 160 км от Москвы. Его мать, Варвара Ивановна,

происходила из семьи священника; отец, Петр Дмитриевич, был священником,

служившим сначала на бедном приходе, но благодаря своему пастырскому рвению

со временем ставшим настоятелем одного из лучших храмов Рязани. С раннего

детства П. перенял у отца упорство в достижении цели и постоянное стремление

к самосовершенствованию. По желанию своих родителей П. посещал начальный курс

духовной семинарии, а в 1860 г. поступил в рязанское духовное училище. Там он

смог продолжить изучение предметов, интересовавших его больше всего, в

частности естественных наук; с увлечением участвовал он в различных

дискуссиях, где проявились его страстность и настойчивость, сделавшие П.

грозным оппонентом.

Увлечение физиологией возникло у П. после того, как он прочитал русский

перевод книги английского критика Георга Генри Леви. Его страстное желание

заняться наукой, особенно биологией, было подкреплено чтением популярных книг

Д. Писарева, публициста и критика, революционного демократа, работы которого

подвели П. к изучению теории Чарлза Дарвина.

В конце 1880-х гг. русское правительство изменило свое предписание, разрешив

студентам духовных семинарий продолжать образование в светских учебных

заведениях. Увлекшись естественными науками, П. в 1870 г. поступил в

Петербургский университет на естественное отделение физико-математического

факультета. Его интерес к физиологии возрос, после того как он прочитал книгу

И. Сеченова «Рефлексы головного мозга», но освоить этот предмет ему удалось

только после того, как он прошел обучение в лаборатории И. Циона, изучавшего

роль депрессорных нервов. Цион выяснял влияние нервов на деятельность

внутренних органов, и именно по его предложению П. начал свое первое научное

исследование – изучение секреторной иннервации поджелудочной железы; за эту

работу П. и М. Афанасьев были награждены золотой медалью университета.

После получения в 1875 г. звания кандидата естественных наук П. поступил на

третий курс Медико-хирургической академии в Санкт-Петербурге

(реорганизованной впоследствии в Военно-медицинскую), где надеялся стать

ассистентом Циона, который незадолго до этого был назначен ординарным

профессором кафедры физиологии. Однако Цион уехал из России, после того как

правительственные чиновники воспрепятствовали этому назначению, узнав о его

еврейском происхождении. Отказавшись работать с преемником Циона, П. стал

ассистентом в Ветеринарном институте, где в течение двух лет продолжал

изучение пищеварения и кровообращения. Летом 1877 г. он работал в городе

Бреслау, в Германии (сейчас Вроцлав, Польша), с Рудольфом Гейденгайном,

специалистом в области пищеварения. В следующем году по приглашению С.

Боткина П. начал работать в физиологической лаборатории при его клинике в

Бреслау, еще не имея медицинской степени, которую П. получил в 1879 г. В

лаборатории Боткина П. фактически руководил всеми фармакологическими и

физиологическими исследованиями.

После длительной борьбы с администрацией Военно-медицинской академии

(отношения с которой стали натянутыми после его реакции на увольнение Циона)

П., в 1883 г. защитил диссертацию на соискание степени доктора медицины,

посвященную описанию нервов, контролирующих функции сердца. Он был назначен

приват-доцентом в академию, но вынужден был отказаться от этого назначения в

связи с дополнительной работой в Лейпциге с Гейденгайном и Карлом Людвигом,

двумя наиболее выдающимися физиологами того времени. Через два года П.

вернулся в Россию.

Многие исследования П. в 1880-х гг. касались системы кровообращения, в

частности регуляции функций сердца и кровяного давления. Наибольшего расцвета

творчество П. достигло к 1879 г., когда он начал исследования по физиологии

пищеварения, которые продолжались более 20 лет. К 1890 г. труды П. получили

признание со стороны ученых всего мира. С 1891 г. он заведовал

физиологическим отделом Института экспериментальной медицины, организованного

при его деятельном участии; одновременно он оставался руководителем

физиологических исследований в Военно-медицинской академии, в которой

проработал с 1895 по 1925 г. Будучи от рождения левшой, как и его отец, П.

постоянно тренировал правую руку и в результате настолько хорошо владел

обеими руками, что, по воспоминаниям коллег, «ассистировать ему во время

операций было очень трудной задачей: никогда не было известно, какой рукой он

будет действовать в следующий момент. Он накладывал швы правой и левой рукой

с такой скоростью, что два человека с трудом успевали подавать ему иглы с

шовным материалом».

В своих исследованиях П. использовал методы механистической и холистической

школ биологии и философии, которые считались несовместимыми. Как

представитель механицизма П. считал, что комплексная система, такая, как

система кровообращения или пищеварения, может быть понята путем поочередного

исследования каждой из их частей; как представитель «философии целостности»

он чувствовал, что эти части следует изучать у интактного, живого и здорового

животного. По этой причине он выступал против традиционных методов

вивисекции, при которых живые лабораторные животные оперировались без наркоза

для наблюдения за работой их отдельных органов.

Считая, что умирающее на операционном столе и испытывающее боль животное не

может реагировать адекватно здоровому, П. воздействовал на него хирургическим

путем таким образом, чтобы наблюдать за деятельностью внутренних органов, не

нарушая их функций и состояния животного. В некоторых случаях он создавал

условия, при которых пищеварительные железы выделяли свои секреты в фистулы,

расположенные вне животного; в других случаях он отделял от желудка части в

виде изолированного желудочка, полностью сохраняющего связи с центральной

нервной системой. Мастерство П. в этой трудной хирургии было непревзойденным.

Более того, он настойчиво требовал соблюдения того же уровня ухода, анестезии

и чистоты, что и при операциях на людях. «После приведения организма

животного в соответствие с нашей задачей, – говорил он, – мы должны найти для

него modus vivendi, чтобы обеспечить ему абсолютно нормальную и

продолжительную жизнь. Только при соблюдении этих условий полученные нами

результаты можно считать убедительными и отражающими нормальное течение этих

феноменов». Используя данные методы, П. и его коллеги показали, что каждый

отдел пищеварительной системы – слюнные и дуоденальные железы, желудок,

поджелудочная железа и печень – добавляет к пище определенные вещества в их

различной комбинации, расщепляющие ее на всасываемые единицы белков, жиров и

углеводов. После выделения нескольких пищеварительных ферментов П. начал

изучение их регуляции и взаимодействия.

В 1904 г. П. был награжден Нобелевской премией по физиологии и медицине «за

работу по физиологии пищеварения, благодаря которой было сформировано более

ясное понимание жизненно важных аспектов этого вопроса». В речи на церемонии

вручения премии К.А. Г. Мернер из Каролинского института дал высокую оценку

вкладу П. в физиологию и химию органов пищеварительной системы. «Благодаря

работе П. мы смогли продвинуться в изучении этой проблемы дальше, чем за все

предыдущие годы, – сказал Мернер. – Теперь мы имеем исчерпывающее

представление о влиянии одного отдела пищеварительной системы на другой, т.е.

о том, как отдельные звенья пищеварительного механизма приспособлены к

совместной работе».

На протяжении всей своей научной жизни П. сохранял интерес к влиянию нервной

системы на деятельность внутренних органов. В начале XX в. его эксперименты,

касающиеся пищеварительной системы, привели к изучению условных рефлексов. П.

и его коллеги обнаружили, что если пища попадает в рот собаки, то начинает

рефлекторно вырабатываться слюна. Когда собака просто видит пищу, то также

автоматически начинается слюноотделение, но в этом случае рефлекс значительно

менее постоянен и зависит от дополнительных факторов, таких, как голод или

переедание. Суммируя различия между рефлексами, П. заметил, что «новый

рефлекс постоянно изменяется и поэтому является условным». Таким образом,

один только вид или запах пищи действуют как сигнал для образования слюны.

«Любое явление во внешнем мире может быть превращено во временный сигнал

объекта, стимулирующий слюнные железы, – писал П., – если стимуляция этим

объектом слизистой оболочки ротовой полости будет связана повторно... с

воздействием определенного внешнего явления на другие чувствительные

поверхности тела».

Пораженный силой условных рефлексов, проливающих свет на психологию и

физиологию, П. после 1902 г. сконцентрировал свои научные интересы на

изучении высшей нервной деятельности. Преданный своему делу и

высокоорганизованный во всех аспектах своей работы, будь то операции, чтение

лекций или проведение экспериментов, П. отдыхал в летние месяцы; в это время

он с увлечением занимался садоводством и чтением исторической литературы. Как

вспоминал один из его коллег, «он всегда был готов для радости и извлекал ее

из сотен источников». Положение величайшего русского ученого защищало П. от

политических коллизий, которыми изобиловали революционные события в России

начала века; так, после установления советской власти был издан специальный

декрет за подписью В.И. Ленина о создании условий, обеспечивающих работу П.

Это было тем более примечательно, что большинство ученых находилось в то

время под надзором государственных органов, которые нередко вмешивались в их

научную работу.

В 1881 г. П. женился на Серафиме Васильевне Карчевской, учительнице; у них

родились четыре сына и дочь. Известный своим упорством и настойчивостью в

достижении цели, П. считался среди некоторых своих коллег и студентов

педантом. В то же время он пользовался большим уважением в научном мире, а

его личный энтузиазм и сердечность снискали ему многочисленных друзей.

П. умер в 1936 г. в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) от пневмонии. Похоронен

на Волковом кладбище.

В 1915 г. П. был награжден французским орденом Почетного легиона, в том же

году он получил медаль Копли Лондонского королевского общества. П. был членом

Академии наук СССР, иностранным членом Лондонского королевского общества и

почетным членом Лондонского физиологического общества.

4.2. МЕЧНИКОВ, Илья

15 мая 1845 г. – 15 июля 1916 г.

Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1908 г.совместно с Паулем Эрлихом

Русский эмбриолог, бактериолог и иммунолог Илья Ильич Мечников родился в

деревне Ивановке, расположенной на Украине, неподалеку от Харькова. Его отец

Илья Иванович, офицер войск царской охраны в Санкт-Петербурге, до переезда в

украинское поместье проиграл в карты большую часть приданого своей жены и

имущества семьи. Мать Мечникова, в девичестве Эмилия Невахович, была дочерью

Льва Неваховича, богатого еврейского писателя. Она всемерно способствовала

тому, чтобы Илья – последний из пяти ее детей и четвертый по счету сын –

выбрал карьеру ученого.

Любознательный мальчик с ярко выраженным интересом к истории естествознания,

М. блестяще учился в Харьковском лицее. Статья с критикой учебника по

геологии, которую он написал в 16 лет, была опубликована в московском

журнале. В 1862 г., окончив среднюю школу с золотой медалью, он решает

изучать структуру клетки в Вюрцбургском университете. Поддавшись настроению,

он отправляется в Германию, даже не узнав, что занятия начнутся лишь через 6

недель. Оказавшись один в чужом городе без знания немецкого языка, М. решает

вернуться в Харьковский университет. С собой он привозит русский перевод

книги Чарлза Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора», ("On

the Origin of Species by Means of Natural Selection"), опубликованный тремя

годами ранее. Прочитав книгу, М. стал убежденным сторонником дарвиновской

теории эволюции.

В Харькове М. закончил университетский четырехгодичный курс естественного

отделения физико-математического факультета за два года. Уже знакомый с

особенностями строения представителей низших отрядов животного мира (червей,

губок и других простых беспозвоночных), М. осознал, что в соответствии с

теорией Дарвина у более высокоорганизованных животных должны обнаруживаться в

строении черты сходства с низкоорганизованными, от которых они произошли. В

то время эмбриология позвоночных была развита намного лучше, чем эмбриология

беспозвоночных. В течение следующих трех лет М. занимался изучением

эмбриологии беспозвоночных в различных частях Европы: вначале на острове

Гельголанд в Северном море, затем в лаборатории Рудольфа Лейкарта в Гисене

возле Франкфурта и, наконец, в Неаполе, где он сотрудничал с молодым русским

зоологом Александром Ковалевским. Работа, в которой они показали, что

зародышевые листки многоклеточных животных являются, по существу,

гомологичными (демонстрирующими структурное соответствие), как и должно быть

у форм, связанных общим происхождением, принесла им премию Карла Эрнста фон

Баэра. М. к этому времени исполнилось всего 22 года. Тогда же из-за

чрезмерного перенапряжения у него стали болеть глаза. Это недомогание

беспокоило его в течение следующих 15 лет и препятствовало работе с

микроскопом.

В 1867 г., защитив диссертацию об эмбриональном развитии рыб и ракообразных,

М. получил докторскую степень Санкт-Петербургского университета, где затем

преподавал зоологию и сравнительную анатомию в течение последующих шести лет.

В составе антропологической экспедиции он поехал к Каспийскому морю, в район

проживания калмыков, для проведения антропометрических измерений,

характеризующих калмыков как представителей монголоидной расы. По возвращении

М. был избран доцентом Новороссийского университета в Одессе. Расположенная

на берегу Черного моря, Одесса была идеальным местом для изучения морских

животных. М. пользовался любовью студентов, однако растущие социальные и

политические беспорядки в России угнетали его. Вслед за убийством царя

Александра II в 1881 г. реакционные действия правительства усилились, и М.,

подав в отставку, переехал в Мессины (Италия).

«В Мессине, – вспоминал он позднее, – совершился перелом в моей научной

жизни. До того зоолог, я сразу сделался патологом». Открытие, круто

изменившее ход его жизни, было связано с наблюдениями за личинками морской

звезды. Наблюдая за этими прозрачными животными, М. заметил, как подвижные

клетки окружают и поглощают чужеродные тела, подобно тому как это происходит

при воспалительной реакции у людей. Если чужеродное тело было достаточно

мало, блуждающие клетки, которые он назвал фагоцитами от греческого phagein

(«есть»), могли полностью поглотить пришельца.

М. был не первым ученым, наблюдавшим, что лейкоциты у животных пожирают

вторгшиеся организмы, включая бактерии. В то же время считалось, что процесс

поглощения служит главным образом для распространения чужеродного вещества по

всему телу через кровеносную систему. М. придерживался иного объяснения, т.

к. смотрел на происходящее глазами эмбриолога. У личинок морских звезд

подвижные фагоциты не только окружают и поглощают вторгшийся объект, но также

резорбируют и уничтожают другие ткани, в которых организм более не нуждается.

Лейкоциты человека и подвижные фагициты морской звезды эмбриологически

гомологичны, т.к. происходят из мезодермы. Отсюда М. сделал вывод, что

лейкоциты, подобно фагоцитам, в действительности выполняют защитную или

санитарную функцию. Далее он продемонстрировал деятельность фагоцитов у

прозрачных водяных блох. «Согласно этой гипотезе, – писал впоследствии М., –

болезнь должна рассматриваться как борьба между патогенными агентами –

поступившими извне микробами – и фагоцитами самого организма. Излечение будет

означать победу фагоцитов, а воспалительная реакция будет признаком их

действия, достаточного для предотвращения атаки микробов». Однако идеи М. в

течение ряда лет не воспринимались научной общественностью.

В 1886 г. М. вернулся в Одессу, чтобы возглавить вновь организованный

Бактериологический институт, где он изучал действие фагоцитов собаки, кролика

и обезьяны на микробы, вызывающие рожистое воспаление и возвратный тиф. Его

сотрудники работали также над вакцинами против холеры кур и сибирской язвы

овец. Преследуемый жаждущими сенсаций газетчиками и местными врачами,

упрекавшими М. в отсутствии у него медицинского образования, он вторично

покидает Россию в 1887 г. Встреча с Луи Пастером в Париже привела к тому, что

великий французский ученый предложил М. заведовать новой лабораторией в

Пастеровском институте. М. работал там в течение следующих 28 лет, продолжая

исследования фагоцитов.

Драматические картины сражений фагоцитов, которые рисовал М. в своих научных

отчетах, были встречены в штыки приверженцами гуморальной теории иммунитета,

считавшими, что центральную роль в уничтожении «пришельцев» играют

определенные вещества крови, а не содержащиеся в крови лейкоциты. М.,

признавая существование антител и антитоксинов, описанных Эмилем фон

Берингом, энергично защищал свою фагоцитарную теорию. Вместе с коллегами он

изучал также сифилис, холеру и другие инфекционные заболевания.

Выполненные в Париже работы М. внесли вклад во многие фундаментальные

открытия, касающиеся природы иммунной реакции. Один из его учеников – Жюль

Борде – показал, какую роль играет комплемент (вещество, найденное в

нормальной сыворотке крови и активируемое комплексом антиген – антитело) и

уничтожении микробов, делая их более подверженными действию фагоцитов.

Наиболее важный вклад М. в науку носил методологический характер: цель

ученого состояла в том, чтобы изучать «иммунитет при инфекционных

заболеваниях... с позиций клеточной физиологии».

Когда представления о роли фагоцитоза и функции лейкоцитов получили более

широкое распространение среди иммунологов, М. обратился к другим идеям,

занявшись, в частности, проблемами старения и смерти. В 1903 г. он

опубликовал книгу, посвященную «ортобиозу» – или умению «жить правильно». –

«Этюды о природе человека», в которой обсуждается значение пищи и

обосновывается необходимость употребления больших количеств кисломолочных

продуктов, или простокваши, заквашенной с помощью болгарской палочки. Имя М.

связано с популярным коммерческим способом изготовления кефира, однако ученый

не получал за это никаких денег. М. совместно с Паулем Эрлихом был удостоен

Нобелевской премии по физиологии и медицине 1908 г. «за труды по иммунитету».

Как отметил в приветственной речи К. Мернер из Каролинского института, «после

открытий Эдварда Дженнера, Луи Пастера и Роберта Коха оставался невыясненным

основной вопрос иммунологии: «Каким образом организму удается победить

болезнетворных микробов, которые, атаковав его, смогли закрепиться и начали

развиваться? Пытаясь найти ответ на этот вопрос, – продолжал Мернер, – М.

положил начало современным исследованиям по... иммунологии и оказал глубокое

влияние на весь ход ее развития».

В 1869 г. М. женился на Людмиле Федорович, которая была больна туберкулезом;

детей у них не было. Когда спустя четыре года жена умерла, М. предпринял

неудачную попытку покончить жизнь самоубийством, выпив морфий. В 1875 г.,

будучи преподавателем Одесского университета, он встретил 15-летнюю студентку

Ольгу Белокопытову и женился на ней. Когда Ольга заразилась брюшным тифом, М.

снова попытался свести счеты с жизнью, на этот раз посредством инъекции

возбудителей возвратного тифа. Тяжело переболев, он, однако, выздоровел:

болезнь поубавила долю столь характерного для него пессимизма и вызвала

улучшение зрения. Хотя и от второй жены у М. не было детей, после смерти

родителей Ольги, ушедших из жизни друг за другом в течение года, супруги

стали опекунами двух ее братьев и трех сестер.

М. умер в Париже 15 июля 1916 г. в возрасте 71 года после нескольких

инфарктов миокарда.

Среди многочисленных наград и знаков отличия М. – медаль Копли Лондонского

королевского общества, степень почетного доктора Кембриджского университета.

Он – член Французской академии медицины и Шведского медицинского общества.

5. Нобелевские лауреаты по экономике

5.1. КАНТОРОВИЧ, Леонид

19 января 1912 г. – 7 апреля 1986 г.

Премия памяти Нобеля по экономике, 1975 г.совместно с Тьяллингом Ч. Купмансом

Русский экономист Леонид Витальевич Канторович родился в 1912 г. в Санкт-

Петербурге, Россия. Русская революция началась, когда ему было пять лет, во

время гражданской войны его семья бежала на год в Белоруссию. В 1922 г. умер

его отец, Виталий Канторович, оставив сына на воспитание матери, урожденной

Паулины Сакс.

К. проявлял интерес к естественным наукам задолго до того, как он в 1926 г. в

возрасте четырнадцати лет поступил в Ленинградский университет. Здесь он

изучает не только естественные дисциплины, но и политэкономию, современную

историю, математику. Его склонность к математике становится определяющей в

работе по теории рядов, которую он представил на первом Всесоюзном

математическом конгрессе в 1930 г. Закончив в том же году учебу, он остается

в Ленинградском университете на преподавательской работе и продолжает свои

исследования на кафедре математики. К 1934 г. он становится профессором, а

годом позже, когда была восстановлена система академических степеней,

получает докторскую степень.

В 30-е гг., в период интенсивного экономического и индустриального развития

Советского Союза, К. был в авангарде математических исследований и стремился

применить свои теоретические, разработки в практике растущей советской

экономики. Такая возможность представилась в 1938 г., когда он был назначен

консультантом в лабораторию фанерной фабрики. Перед ним была поставлена

задача разработать такой метод распределения ресурсов, который мог бы

максимизировать производительность оборудования, и К., сформулировав проблему

с помощью математических терминов, произвел максимизацию линейной функции,

подверженной большому количеству ограничителей. Не имея чистого

экономического образования, он тем не менее знал, что максимизация при

многочисленных ограничениях – это одна из основных экономических проблем и

что метод, облегчающий планирование на фанерных фабриках, может быть

использован во многих других производствах, будь то определение оптимального

использования посевных площадей или наиболее эффективное распределение

потоков транспорта.

Метод К., разработанный для решения проблем, связанных с производством

фанеры, и известный сегодня как метод линейного программирования, нашел

широкое экономическое применение во всем мире. В работе «Математические

методы организации и планирования производства», опубликованной в 1939 г., К.

показал, что все экономические проблемы распределения могут рассматриваться

как проблемы максимизации при многочисленных ограничителях, следовательно,

могут быть решены с помощью линейного программирования.

В случае с производством фанеры он представил переменную, подлежащую

максимизации, в виде суммы стоимостей продукции, выпускаемой всеми машинами.

Ограничители были представлены уравнениями, которые устанавливали соотношение

между количеством каждого из расходуемых факторов производства (например,

древесины, электроэнергии, рабочего времени) и количеством продукции,

выпускаемой каждой из машин, где величина любой из затрат не должна превышать

имеющуюся в распоряжении сумму.

Затем К. ввел новые переменные (разрешающие мультипликаторы) как коэффициенты

к каждому из факторов производства в ограничительных уравнениях и показал,

что значения как переменной затрачиваемых факторов, так и переменной

выпускаемой продукции могут быть легко определены, если известны значения

мультипликаторов. Затем он представил экономическую интерпретацию этих

мультипликаторов, показав, что они, в сущности, представляют собой предельные

стоимости (или «скрытые цены») ограничивающих факторов; следовательно, они

аналогичны повышенной цене каждого из факторов производства в режиме

полностью конкурентного рынка.

И хотя с тех пор разрабатывались более совершенные компьютерные методики для

определения значений мультипликаторов (К. использовал метод последовательного

приближения), его первоначальное понимание экономического и математического

смысла мультипликаторов заложило основу для всех последующих работ в этой

области в Советском Союзе. Впоследствии сходная методология была независимо

разработана на Западе Тьяллингом Ч. Купмансом и другими экономистами.

Даже в тяжелые годы второй мировой войны, когда К. занимал должность

профессора в Военно-морской инженерной академии в блокадном Ленинграде, он

сумел создать значительное исследование «О перемещении масс» (1942). В этой

работе он использовал линейное программирование для планирования оптимального

размещения потребительских и производственных факторов.

Продолжая работать в Ленинградском университете, К. одновременно возглавил

отдел приближенных методов в Институте математики АН СССР в Ленинграде. В

последующие несколько лет он способствовал развитию новых математических

методов планирования для советской экономики. В 1951 г. он (совместно с

математиком, специалистом в области геометрии В.А. Залгаллером) опубликовал

книгу, описывающую их работу по использованию линейного программирования для

повышения эффективности транспортного строительства в Ленинграде. Через

восемь лет он опубликовал самую, видимо, известную свою работу «Экономический

расчет наилучшего использования ресурсов». В ней он сделал далеко идущие

выводы по идеальной организации социалистической экономики для достижения

высокой эффективности в использовании ресурсов. В особенности он рекомендовал

шире использовать скрытые цены при распределении ресурсов по Союзу и даже

применять процентную ставку для выражения скрытой цены времени при

планировании капиталовложений.

Хотя некоторые советские ученые с опаской относились к этим новым методам

планирования, постепенно методы К. были приняты советской экономикой. В 1949

г. он был удостоен Сталинской премии за работу в области математики, в 1958

г. избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. Шестью годами позже он

стал академиком. В 1960 г., переехав в Новосибирск, где был расположен самый

передовой в СССР компьютерный центр, он стал руководителем отдела экономико-

математических методов в Сибирском отделении АН СССР. Вместе со своими

коллегами, экономистами-математиками В.В. Новожиловым и В.С. Немчиновым, К.

стал лауреатом Ленинской премии в 1965 г., а в 1967 г. был награжден орденом

Ленина. В 1971 г. он становится руководителем лаборатории в Институте

управления народным хозяйством в Москве.

Премия памяти Нобеля 1975 г. по экономике была присуждена совместно К. и

Тьяллингу Ч. Купмансу «за вклад в теорию оптимального распределения

ресурсов». В своей речи на церемонии презентации представитель Шведской

королевской академии наук Рагнар Бентцель отмечал очевидность того, о чем

свидетельствовали работы двух лауреатов, – «основные экономические проблемы

могут изучаться в чисто научном плане, независимо от политической организации

общества, в котором они исследуются». Работы Купманса и К. по линейному

программированию тесно соприкасались, а американский ученый подготовил в 1939

г. первую публикацию книги советского ученого на английском языке. В своей

Нобелевской лекции «Математика в экономике: достижения, трудности,

перспективы» К. говорил о «проблемах и опыте плановой экономики, особенно

советской экономики».

В следующем году К. стал директором Института системных исследований АН СССР.

Проводя собственные исследования, он в то же время поддерживал и обучил целое

поколение советских экономистов.

В 1938 г. К. женился на Наталье Ильиной, враче по профессии. Их дети – сын и

дочь – стали экономистами. К. скончался 7 апреля 1986 г. в возрасте 74 лет.

Кроме Нобелевской премии и наград, полученных в СССР, К. были присуждены

почетные степени университетами Глазго, Гренобля, Ниццы, Хельсинки и Парижа;

он был членом Американской академии наук и искусств.

Заключение

Истоки завещания Нобеля с формулировкой положения о присуждении наград за

достижения в различных областях человеческой деятельности оставляют много

неясностей. Документ в окончательном виде представляет собой одну из редакций

прежних его завещаний. Его посмертный дар для присуждения премий в области

литературы и области науки и техники логически вытекает из интересов самого

Нобеля, соприкасавшегося с указанными сторонами человеческой деятельности:

физикой, физиологией, химией, литературой. Имеются также основания

предположить, что установление премий за миротворческую деятельность связано

с желанием изобретателя отмечать людей, которые, подобно ему, стойко

противостояли насилию. В 1886 г. он, например, сказал своему английскому

знакомому, что имеет «все более и более серьезное намерение увидеть мирные

побеги красной розы в этом раскалывающемся мире».

Как изобретатель, обладавший богатым воображением, и бизнесмен,

эксплуатировавший в промышленных и коммерческих интересах свои идеи Альфред

Нобель был типичным представителем своего времени. Парадокс заключается в

том, что он был отшельником, стремящимся к уединению, и всемирная слава

воспрепятствовала получению умиротворения в жизни, к которому он так страстно

стремился.

Для российских ученых Нобелевская премия после создания СССР, стала

заоблачной мечтой. Правительство СССР заботилось о секретности научных

открытий, что лишало российских ученых предоставить материалы своих открытий

на суд нобелевской комиссии, поэтому имена наших соотечественников в списке

нобелевских лауреатов столь немногочисленны.

В настоящее время обстановка в мире кардинально изменилась, что дает

возможность российским ученым «соревноваться на равных» с другими странами.

Библиографический список

1. Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия: Пер. с англ.– М.: Прогресс,

1992.

2. http://almamater.edu.ru Лауреаты Нобелевской премии с русскими корнями

3. http://www.gazeta.ru Газета.Ru - Нобелевская премия - за самоубийство

4. http://www.n-t.org Наука и Техника. Лауреаты Нобелевской премии.

Премия по химии

5. http://www.rg.ru Российский Нобелевский лауреат Жорес Алферов

6. http://VirLib.EUNnet.net Известия ургу N12

Страницы: 1, 2, 3