Христианство возникло в I в. н.э. в восточных провинциях Римской империи (в Палестине) как религия угнетенных. Какова была социальная ситуация в Римской империи I-II вв? Каковы были причины, которые вызвали к жизни новые верования?

В книгах известного историка А. Б. Рановича (1885-1948), изданных в 30-е годы и давно ставших библиографической редкостью, можно найти ответы на многие вопросы об истории христианства. Эти работы по своему содержанию представляют огромную научную ценность, так как включают в себя в переводе на русский язык основные источники по истории раннего христианства.

Круг научных интересов А. Б. Рановича был связан с историей древнего мира. Прекрасный знаток произведений древних авторов, папирусов, надписей, А.Б. Ранович, при подготовке своих исследований по раннему христианству изучил огромный материал. Он собирал данные по социально-экономическим предпосылкам возникновения нового религиозного учения, его эволюции, отношению к нему представителей античной культуры. Результатом этих изысканий и явились "Первоисточники", а затем собрание дошедших до нас полностью или в отрывках произведений античных писателей и философов, выступавших с критикой христианства.

1. Об истории возникновения христианства

1.1 О первоисточниках по истории раннего христианства

Древняя литература дошла до нас в неудовлетворительном состоянии. При неграмотности подавляющего большинства населения Римской империи, при отсутствии книгопечатания, когда каждый экземпляр книги (рукописи в форма свитка) приходилось переписывать от руки, книга была предметом роскоши, доступным только любителюПравда, существовали обширные мастерские по изготовлению рукописей (известно, например, предприятие по изданию рукописей, принадлежавшее другу Цицерона Аттику), а отдельные библиотеки - государственные и частные - хранили у себя громадные количества рукописных свитков..

Количество сохранившихся древних рукописей ничтожно. Едва сотню можно насчитать рукописей, которые были бы древнее XII в.; оригиналы, с которых списаны многочисленные рукописи, легшие в основу наших печатных изданий, погибли.

Но и то, что сохранилось от древней литературы, дошло до нас в плачевном состоянии. Часто от многотомных трудов сохранились лишь небольшие отрывки. Да и дошедшие до нас тексты подверглись в процессе многократной переписи в течение веков бесчисленным искажениям.

Каждый переписчик неизбежно вносил свои искажения, чаще всего по небрежности и невежеству, а иногда и сознательно. Наиболее частым видом искажения древних текстов является интерполяция, т.е. вставка переписчика или редактора, имеющая целью приписать автору из тех или иных соображений то, чего он в действительности не писал.

Грубые интерполяции разоблачить не трудно. Но там, где интерполятор сделал свое дело умело и тонко, сумев подделать стиль автора, избежать анахронизмов и т.п., интерполяцию вскрыть нелегко. Так, если Плиний Младший в письме к Траяну по поводу христиан сообщает, что вследствие бурного роста христианства совершенно прекратился официальный римский культ, то ученый богослов не усматривает здесь интерполяции; ведь он принимает на веру церковную сказку о том, что уже в I в. христианство заполнило весь мир. Но мы то знаем, что в начале II в., когда Плиний писал свое письмо, христианство еще не успело завоевать прочных позиций, что церковь только еще начинала складываться и, следовательно, если даже допустить подлинность письма Плиния, преувеличенное изображение христианства как грозной силы, успевшей подавить все местные культы, - позднейшая вставка христианского переписчика.

В гораздо лучшем положении мы находимся, когда обращаемся не к копиям, а к оригиналам, сохранившимся в виде надписей, папирусов, черепков и тому подобных подлинных памятников древности, которые по содержанию своему охватывают самые различные стороны личной и общественной жизни древности. Эти первоисточники - богатейший ассортимент документов о личной и общественной жизни, об экономике, финансах, праве, суде, политике, технике, педагогике, об официальном регламенте и интимных буднях жизни отдельных жителей Римской империи за период в несколько столетий Разумеется, на подборе источников сказалась историческая концепция автора..

1.2 Предпосылки возникновения христианства

Христианство возникло в I в. н.э. в восточных провинциях Римской империи. В ту эпоху наблюдался кризис духовных ценностей римского мира, упадок общественной морали, альтернативой чему могли быть религиозно-нравственные поиски, проявившиеся в появлении различных религиозных групп и этических учений. Были и идеологические предпосылки христианства и его эволюции.

Ранович считал, что возникновение христианства связано с глубоким кризисом рабовладельческого хозяйства Документы свидетельствуют о разорении провинций, уменьшении народонаселения. Для характеристики этого кризиса он привел в своей книге отрывки из источников, относящихся не только к первым векам нашей эры, но и ко II-I вв. до н.э., когда в Риме происходили гражданские войны, закончившиеся падением республики и установлением империи.

В настоящее время ученые рассматривают упомянутые гражданские войны как проявление кризиса античной гражданской общины, а не всего рабовладельческого общества. Римские завоевания III-II вв. до н.э., превратившие обширные области Средиземноморья в бесправные провинции Рима, привели к сложным социально-экономическим и политическим последствиям, которые были вызваны несоответствием организационных форм гражданской общины потребностям "мировой" державы. Разумеется, в кризисе Римской республики II-I вв. до н.э. большую роль сыграло обострение классовой и социальной борьбы, в том числе мощные восстания рабов. Однако, экономика Римского государства была многоукладной, а формы классовой борьбы - весьма многообразны.

Возникновение и распространение христианства не было связано напрямую с какими-то хозяйственными явлениями в Римской империи. Оно было обусловлено изменениями в идеологии и социальной психологии: поисками единого универсального божества, которое было бы носителем высшей справедливости, защитником обиженных, падением авторитета древних местных богов, покровителей города или племени, разрушением традиционных связей между людьми - общинных, гражданских, семейных.

1.3 Палестинские корни христианства

В настоящее время палестинские корни христианства общепризнаны, однако, до открытия кумранских рукописей в советской исторической науке была распространена точка зрения о внепалестинском происхождении христианства. Преобладало мнение, что новое учение зародилось в Малой Азии, поскольку в одном из самых ранних новозаветных сочинений, Апокалипсисе Иоанна, речь идет о семи малоазийских городах, где существовали христианские общины. После опубликования обнаруженных в конце 40-х годов XX в. рукописей кумранских сектантов даже некоторые сторонники малоазийского происхождения христианства отказались от прежней точки зрения и признали Палестину родиной учения, которое они называли иудеохристианством.

1.4 Мифологическая и историческая школы

Теория возникновения христианства вне Палестины тесно связана с так называемой мифологической школой К этой школе принадлежал и А.Б. Ранович. Позиция А.Б. Рановича в отношении ряда проблем истории раннего христианства отразила не только современный ему уровень развития науки, но и определенные политические тенденции середины 30-х годов. Но каковы бы ни были общие установки А.Б. Рановича, которые не разделяют современные ученые, проделанный им труд по подбору источников периода раннего христианства не потерял своего значения и по сей день (автор введения к книге Рановича доктор исторических наук И.С. Свенцицкая), приверженцы которой отрицали историческое существование Иисуса.

Мифологическая школа зародилась еще в XVIII в. в связи с рационалистической критикой христианства; она продолжала развиваться на протяжении XIX и начала XX в.

В работах, принадлежавших к этой школе ученых, высказывалась точка зрения о существовании в Палестине культа дохристианского бога (Иисуса). По их мнению, в основе евангельских легенд находились народные мистерии и различные аллегорические рассказы, которые рядовыми христианами понимались буквально.

Параллельно с мифологической существовала и историческая школа, выявлявшая реальную основу евангельских рассказов. Усилению позиций этой школы в XX в. способствовало общее развитие источниковедения, отказ от гиперкритицизма в отношении сообщений античных авторов, большее доверие к традиции.

Углубленное изучение христианской литературы, находки папирусов с текстами евангелий, которые позволили удревнить время их составления по сравнению с принятыми мифологистами, раскопки Назарета - все это приводило к тому, что сторонников исторической школы становилось все больше.

В настоящее время историки, за редким исключением, признают существование исторической основы у повествований Нового завета. Последнее научное достижение в этой области - обнаружение арабского перевода свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе, которое, по мнению исследователей, восходит к подлинному тексту иудейского историка I в. Дело в том, что в греческой рукописи "Иудейских древностей" Иосифа Флавия содержался рассказ об Иисусе, где он назван Христом; прямо говорилось о его воскресении. Ученые считали этот текст благочестивой вставкой христианского переписчика, поскольку Флавий был верующим иудеем и не мог признать в Иисусе мессию. Работал переписчик, который не сочинял сам, но "улучшал" Флавия с позиций своей веры.

2. Античные критики христианства Ценность работы Рановича А.Б. "Античные критики христианства" в том, что в ней отражено восприятие христианства деятелями античной культуры в первые века существования новой религии, от практики ранних христианских общин до образования сильной церковной организации, показаны методы и направления религиозно-философской полемики на протяжении II- IV вв.

Сначала образованные жители крупных центров империи обращали мало внимания на христиан, полемика с которыми велась в среде иудеев, рассматривающих христианское учение как ересь и препятствовавших его проповеди в синагогах. Вероятно, именно споры между правоверными иудеями и христианами привлекли к последним внимание жителей городов восточных провинций. Большинство увидело в христианах чужаков, враждебных античным традициям, греко-римскому образу жизни. В Деяниях апостолов рассказывается о том, как Павла и его спутника Силу привели к властям в македонском городе Филиппы с заявлением: "Сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять." Именно в восприятии враждебной чужакам толпы христианство было зловредным суеверием, а сами христиане - врагами рода людского (они ведь не поклонялись статуям богов-покровителей города и императоров, не приносили жертв).

Представители более образованной части общества на первых порах не принимали христианства всерьез: в Деяниях апостолов сообщается, например, что в Афинах члены АреопагаАреопаг - совет, один из древнейших судебных органов Афин. насмехались над словами Павла о воскресении из мертвых. Отрицательное отношение Тацита к христианам основывалось, по всей вероятности, на досужих слухах об их страшных тайных обрядах. Плиний Младший, сам проводивший дознание о христианах как наместник в Вифинии, отмечал, что не обнаружил ничего (по-видимому, ничего опасного), кроме "безмерно уродливого суеверия", о сути которого он даже и не счел нужным подробно рассказать императору.

Но время шло, и о христианах стали писать больше. Правда, еще во II в. оно для своих критиков осталось лишь одним из многих ложных и нелепых верований, которых рационально мыслящие античные писатели не могли принять. При этом, например, знаменитый сатирик Лукиан даже более зло высмеивал рассказы о древнегреческих богах и современных ему лжепророков и прорицателей. К христианам же, как это видно из его произведения "О кончине Перегрина", он проявлял некоторую снисходительность: с его точки зрения, они просто невежественны и доверчивы (дают обмануть себя проходимцу Перегрину). Христианское учение Лукиана не интересует, и его подробным разбором он не занимается, говоря только о вере христиан в "распятого мудреца", который внушил им, что они братья. Отношение Лукиана к приверженцам этой религии отличалось от расхожих рассказов об их "злодействах" - вероятно, он сам наблюдал христиан в Сирии и Палестине.

Но неприятие новой веры продолжало существовать: распространялись различные небылицы, домыслы, тем более злобные, чем заметнее становились приверженцы христианства, не признававшие древних богов, избегавшие занятия выборных должностей, участия в общественных празднествах. Ходячее представление о христианах нашло свое отражение в знаменитом романе Апулея "Метаморфозы". Многие, смутно слышав что-то о таинстве причащения вином и хлебом, обвиняли христиан в пьянстве.

Аналогичное обвинение содержится в речи Цецилия, одного из действующих лиц трактата "Октавий" христианского апологета Минуция Феликса. В "Октавии" как бы собраны воедино все обвинения языческой толпы против христиан, пронизанные ненавистью к новому учению. Здесь мы встречаем и пьянство, и разврат, и даже ритуальное убийство ребенка. Тут же фигурирует весьма распространенное обвинение христиан в почитании головы осла (о нем писал в "Апологии" Тертуллиан, осел встречается и в карикатурах на христиан). У Тацита в "Истории" читаем: "В своих святилищах они (иудеи) поклоняются изображению животного, которое вывело их из пустыни". Отношение к ослу было различным в различных религиях: в одних он считался животным нечистым, в других - священным. Согласно легенде, Иисус въехал в Иерусалим на молодом осле. Вероятно, на этих преданиях и основаны слухи о поклонении ослу, так как осел для римлян был символом низости, похоти, глупости. Но все эти обвинения не могли остановить распространение христианства и уж, во всяком случае, не могли воздействовать на самих верующих.

В конце II в. развернутую критику христианства дал философ Цельс, который ставил своей целью образумить самих христиан, показав им абсурдность их вероучения. Критика Цельса показалась христианским апологетам настолько серьезной, что Ориген посвятил ему специальное сочинение.

Цельс использовал уже к его времени достаточно разработанную критику христианства иудеями, главным направлением которой было стремление доказать, что Иисус не мог быть ни сыном божьим, ни мессией, предсказанным пророками. В этой связи Цельс приводит иудейский (антиевангельский) вариант биографии Иисуса, основанный главным образом на перетолковывании христианских рассказов: непорочное зачатие превращается в прелюбодеяние, пребывание в Египте после бегства от преследований царя Ирода толкуется как приобщение к магии и колдовству и т.п.

Собственные аргументы Цельса - это сведение христианских догматов к абсурду, установление связи важнейших этических положений христиан с учениями древних философов, таких как Платон, притом плохо понятыми сторонниками новых верований, утверждение о необходимости соблюдения традиционных обрядов. Цельс отнюдь не был атеистом, но для него во всех рассуждениях характерен рационалистический подход. Споря с христианским откровением, он заявляет, что божество нельзя познать чувством, и призывает "воззрить умом". Иисус, с точки зрения Цельса, человек, каким его рисует разум (отметим, что в реальном существовании Иисуса Цельс не сомневается).

Цельсу был чужд христианский антропоцентризм; человек для него лишь часть космоса, в котором все живые твари существуют на равных основаниях. Христианству Цельс противопоставляет почитание древних богов, но для него это вопрос не веры, а традиции, поскольку городские культы олицетворяли собой единство гражданского коллектива. Ко времени Цельса подобного единства уже не существовало, однако многим людям была необходима хотя бы видимость его, чтобы в сложном мире огромной державы не чувствовать себя изолированными. Языческие культы, мифы и легенды связывали ныне живущих с прошлыми поколениями, с жизнью предков.

Обязательным условием нормального существования Цельс считал включенность гражданина не только в освященную веками традиционную религиозную практику, но и в общественную жизнь: участвовать в государственных делах необходимо "ради пользы законов и благочестия".

Произведение Цельса представляет интерес для историков христианства не только тем, что демонстрируют разницу в мировосприятии человека античной культуры и христианина, но и тем, что дает ряд фактических сведений о социальном составе христианских общин, а также о существовании внутри христианства различных течений, прежде всего гностических.

При чтении произведений античных критиков христианства не следует думать, что христиане пассивно относились к нападкам. Многочисленные защитники новой веры не только опровергали фантастические слухи и рационалистические аргументы, но и сами выступали с резким осуждением античной культуры. Апологеты христианства издевались над греко - римскими мифами, часто используя при этом их критику античными мыслителями. Не менее резко критиковали христиане поведение самих "язычников", обличали их развращенность, пристрастие к грубым и кровавым зрелищам (гладиаторским боям, травле зверей). Епископ карфагенский Киприан (III в.) с негодованием говорил и о том, что из-за несправедливости судопроизводства невинные погибают, ибо "свидетели боятся, а судьи подкупаются". Этим нравам христиане противопоставляли требования своей этики - максималистские, трудноисполнимые в реальной жизни, но привлекательные именно своей непримиримостью к господствовавшим в обществе аморальности и цинизму.

Активные выступления христиан против язычества, все более широкое распространение их учения, в том числе и среди привилегированных слоев, требовали со стороны противников христианства более детального его анализа. Можно считать, что наиболее крупным и эрудированным критиком христиан был философ - неоплатоник Порфирий.

Проблема соотношения неоплатонизма и христианства достаточно сложна и требует специального рассмотрения. Неоплатонизм был своего рода философским ответом в рамках античного мировоззрения на духовные запросы образованной части римского общества. Он возник в условиях кризиса, который охватил все стороны жизни - от хозяйства до идеологии. Нападения варваров, восстания в провинциях, выступления социальных низов, борьба военачальников за власть, частая смена императоров - все это создавало у людей ощущение неустойчивости миропорядка и трагической безысходности. Вопрос о сущности зла и его причинах вставал тогда перед каждым мыслящим человеком.

Неоплатоники пытались восстановить ощущение единства человека и космоса, их учение было своеобразным сплавом мистики и логики. В основе его лежала триада: Единое (совершенный абсолют) и истекавшие из него Ум и Душа. Материя - аморфная субстанция (или прямо - зло) , которая гасит импульсы духовности, исходящие через Ум и Душу от Единого. Душа, присутствующая в человеке, должна взойти к Единому через состояние экстаза и воссоединиться с ним (подготовкой для этого служит аскетическая жизнь). Неоплатоники, и в частности Порфирий, большое внимание уделяли мантике и магии, ибо рационалистические средства для достижения соединения с божеством казались уже недостаточными. Неоплатоники не отрицали существования низших богов и демонов. Но концепции бога-личности у неоплатоников, в отличие от христиан, не было. Критикуя христиан, Порфирий, прежде всего, анализирует писания. Порфирий постоянно подчеркивает логическую невозможность того, о чем говорится в евангелиях и посланиях. Так о вознесении он пишет: "Если бы это было возможно, это было бы чудом и противоречило бы порядку вещей". Но для христиан важнейшим компонентом их веры была именно возможность чуда вопреки установленному "порядку вещей". Вот почему логические доводы Порфирия при всей его блестящей эрудиции не могли воздействовать на верующих , для которых эмоциональность и иррациональность христианского учения были одной из основных притягательных сил.

Порфирий не только критикует евангельские рассказы, но и защищается от обвинений христианских апологетов. В частности, интерес представляет его защита статуй богов, жертвоприношений и тому подобных языческих обрядов. Статуи богов воздвигаются, по его словам, "для памяти", большинство людей вовсе не считает, что в этих статуях заключается божество, а жертвы им приносят не столько из почтения, сколько в знак благодарности…Эти слова Порфирия, с одной стороны, косвенно свидетельствуют об изживании древних языческих верований, а с другой - показывают его приверженность традиции. По существу, Порфирию нечего было противопоставить христианской религии: весьма отвлеченные, далекие от запросов простых людей понятия "упорядоченного космоса", "неизреченного Единого" не могли соперничать с верой во всемогущее милосердное божество, пославшее собственного сына пострадать ради человечества и открыть грешнику путь к спасению.

Невозможность выиграть борьбу с христианством, сохраняя внешние формы и традиционную обрядность древних культов, определила судьбу и такой трагической фигуры Поздней империи, как император Юлиан, прозванный христианами Отступником. Он вырос уже после победы новой религии, столкнулся с проявлениями жестокости, нетерпимости христианских епископов ко всем инакомыслящим, будь то почитатель Юпитера или христианин, в чем-то отклоняющийся от догм вероучения. Юлиан пытался возродить языческие верования, придав им мистический оттенок, взятый из неоплатонизма. Он был глубоко религиозным человеком, но при этом проповедовал веротерпимость. Одним из его аргументов против христиан был тот, что они преследуют принадлежащих к их же заблуждению еретиков, хотя ни Иисус, ни Павел к этому не призывали. Юлиан также обвиняет христиан в несоблюдении апостольских постановлений, из чего ясно видно, что христианство его времени уже имело сложившуюся церковную организацию (раздираемую тогда борьбой ортодоксального направления с арианствомОснователь этого учения Арий отрицал единосущность бога-отца и бога-сына. ).

Юлиан очень подробно критикует иудаизм и ветхозаветные сказания, но при всем том, как и Цельс, считает, что христиане, оставшись в рамках иудаизма, были бы лучше, "чем сейчас", - ведь иудейские верования были древними, традиционными. А Юлиан, как все предшествующие критики христианства, был исполнен почтения к традиции, выступал за сохранение прежних культов. (особенно восточных, уделявших больше места чувству). Правда, он при этом понимал необходимость трансформировать эти культы, придав их религиозным нормам этический характер. Усилия Юлиана, однако, не увенчались успехом, а его гибель в войне с персами положила конец попыткам возродить язычество.

Наглядным выражением торжества христианства стал исход спора Симмаха - одного из последних представителей собственно античной культуры и языческой религиозности - с епископом медиоланским Амвросием. Хронологически это была последняя попытка уже не бороться с христианством, но лишь отстоять право языческих культов на существование. Защитник античности теперь не обвиняет христиан, а только призывает к веротерпимости.

Конкретным поводом для спора Симмаха с Амвросием стало распоряжение о том, чтобы из зала заседаний сената был убран знаменитый алтарь Виктории, поставленный там еще императором Августом. Симмах выступил против этого распоряжения: на алтаре сенаторы приносили клятвы. Сам Симмах находился на позициях неоплатонизма и монотеизма, но считал необходимым сохранять традиционные культы: по его мнению, к познанию божества можно подойти разными путями, почитание же древних богов всегда обеспечивало Риму победу над врагами. Против Симмаха резко выступал Амвросий, утверждавший, что победы даровали Риму не боги, а сила граждан и легионы. Амвросий выступал против слепой приверженности прошлому, ибо все меняется - великое становится малым, а малое - великим. Античную ориентацию на традицию, для которой мир был самодостаточной, законосообразной структурой, сменил христианский (восходящий к библейскому и вообще ближневосточному мировосприятию) историзм мышления, ориентированный на линейное течение времени, на необратимые изменения, означавшие разрыв с прежним языческим миром.

В споре победил Амвросий; алтарь Виктории был убран. Эта победа, как и многие другие, была одержана уже с помощью государственной власти - христианство стало господствующей религией.

Произведения античных критиков христианства отражают тот длительный путь, который прошла полемика с новой религией: от пренебрежительной снисходительности, через злобные нападки толпы и рационалистическую критику до призывов к веротерпимости, обращенных уже к самим христианамВведение к изданию книги А.Б. Рановича "Античные критики христианства" от доктора исторических наук И.С. Свенцицкой. .

2.1 Лукиан

На сером фоне бессодержательной, безыдейной светской литературы второй половины II в. Лукиан выделяется ярким пятном. Вместо пустых упражнений в риторике, к которым сводилась философская и художественная литература того времени, Лукиан дал ряд блестящих по форме, остроумных, иногда язвительных и хлестких памфлетов, тонких миниатюр, юмористических рассказов, в которых заклеймил пустозвонство ораторов, продажность, невежество и тупость жалких эпигонов великих классических философов, бесцветность и бездарность риторов и поэтов. Особенно от него достается религиозным суевериям; в ряде диалогов он развенчивает олимпийских богов, вскрывает проделки всякого рода религиозных проповедников и шарлатанов; в круг его внимания попадает и христианство.

Рисуемая Лукианом совершенно объективно картина быта христианской общины и ее руководителя до того неприглядна, что навлекла на автора ярость и ненависть христиан.

О жизни Лукиана известно только то, что он сам сообщает в своей автобиографии. Лукиан родился в Самосате в 120 - 125 гг. в бедной семье, был предназначен заниматься ремеслом и поступил в ученики к своему дяде - каменотесу и скульптору. Разбив однажды по неосторожности каменную плиту и боясь гнева дяди, он бежал от него домой, и на этом его карьера ремесленника закончилась.

Он стал учиться греческой литературе и красноречию. О его способностях можно судить по тому, что хотя его родным языком был сирийский, он в таком совершенстве овладел греческим языком, что из всех известных нам греческих прозаиков у него самый богатый язык: по подсчету В. Шмидта, он оперирует 10 400 словами, тогда как такой мастер слова, как Платон, имел в своем распоряжении всего 9900.

Получив подготовку в школах риторики, он вскоре стал учителем и долгое время вел образ жизни странствующего софиста, выступавшего в различных городах Греции с лекциями. В 165 г. он поселился в Афинах, где прожил двадцать лет. На старости лет он получил должность судьи в Египте. О последних годах жизни Лукиана, об обстоятельствах и дате его смерти ничего не известно.

Литературное наследство Лукиана довольно значительно; но из приписываемых ему 82 произведений бесспорно ему принадлежат 48, бесспорно подложны 7, остальные 27 сомнительны.

Второй раз Лукиан вскользь упоминает о христианах в своем памфлете "Александр, или Лжепророк". Странное на первый взгляд сопоставление христиан с эпикурейцами и безбожниками объясняется тем, что верующим римлянам и эллинам христиане, отвергавшие культ официальных римских богов, представлялись людьми без веры. Христианам поэтому не раз предъявляли обвинение в "безбожии". Понятно, что всякого рода религиозные проповедники и шарлатаны прибегали к этому приему опорочивания в глазах верующей массы своих христианских конкурентов. Картинка, нарисованная Лукианом, надо полагать, близка к действительности и показывает наглядно, каковы были отношения между "языческой" массой и христианами.

2.2 Цельс

Среди произведений античности, направленных против христианства, книга Цельса занимает исключительное место. Это древнейшее крупное произведение, содержащее развернутую критику христианского учения, дошло до нас в значительной своей части и позволяет судить о том, каким представлялось христианство просвещенному римлянину конца II в. Книга Цельса как самостоятельное литературное произведение не сохранилась. Но "отец церкви" Ориген в своей апологии "Против Цельса" приводит в цитатах и в перифразах почти все сочинение своего противника. Ориген написал свою книгу по просьбе и по поручению своего богатого друга и мецената, дьякона Амвросия, который финансировал работу знаменитого апологета. Книгу Цельса можно датировать последними годами правления Марка АврелияБольшинство современных исследователей признает дату 177 - 178 гг. (прим. ред.).

О личности автора ничего неизвестно было уже Оригену, который высказывает лишь некоторые предположения на этот счет. Ориген "ругает" Цельса эпикурейцем и это полемический прием, имеющий целью дискредитировать автора в глазах читателя-христианина. В действительности Цельс отнюдь не выступает как эпикуреец и атеист, он отвергает не религию вообще, а христианскую религию, как религию невежественную, грубую, суеверную и антигосударственную; но он отнюдь не отвергает не только религию, но и официальный культ эллинских богов.

Книга Цельса показывает, что он получил обширное образование, хорошо был знаком с классической философской, исторической и художественной литературой, путешествовал в Египте, Сирии и Палестине, причем и в Финикии, и в Палестине, и в Египте он разоблачает пророков и магов. Он хорошо знаком с христианской и ветхозаветной литературой. К критике христианства он приступает во всеоружии теоретического и практического знания христианства, его истоков, его учения, сект.

После введения, где дана общая характеристика христианства, его внешний облик, Цельс подвергает критике христианское учение с точки зрения иудаизма, а затем с точки зрения исторической и философской, опровергая учение о божественной миссии Иисуса, о воплощении, воскресении, о пророческом откровении. Он осмеивает библейскую мифологию, вскрывает исторические источники христианства в плохо понятых эллинских и восточных религиозно-философских учениях. Его рационалистическую аргументацию, порой едкую и остроумную, мы вновь находим через 1600 лет у Вольтера и французских материалистов XVIII в. Христиане, по Цельсу, - невежественные жертвы корыстных (и тоже невежественных) обманщиков.

Цельс - не враг христиан, напротив, со свойственным идеалисту непониманием исторической необходимости возникновения христианства как фантастического отражения общественного бытия, он надеется "образумить" их, они вызывают у него не гнев, а жалость; он обращается к ним не как яростный обличитель, а как гуманный просветитель, верящий в силу убеждения и логической аргументации. Именно отсутствие личной заинтересованности делает книгу Цельса ценной в качестве свидетельства постороннего наблюдателя, хорошо изучившего свою тему.

Очень важны сообщения Цельса о составе христианских общин, о значительной роли гностицизмаГностицизм - религиозное движение поздней античности, вылившееся в ряд раннехристианских ересей. в выработке христианской догмы, о фабрикации "священного писания", о мистериях Митры как прообразе христианских мистерий.

Введение. Христиане представляют собою противозаконную организацию, учение их - варварское и к тому же не оригинальное. Иисус творил чудеса при помощи колдовства. Христиане слепо веруют, не слушаясь веления разума. Иудаизм из которого выросло христианство, отличается нетерпимостью, стремлением обособиться от всех. Христианство - учение новое, имеющее последователей лишь среди невежд.

Часть I. Иисус - не мессия. Сказки о непорочном зачатии заимствованы из эллинской мифологии. Иисус не обладает чертами бога и не совершил ничего божественного. Приписываемые Иисусу чудеса, его смерть и воскресение - нелепые, противоречивые сказки, которые можно без труда опровергнуть.

Часть II. Христианство откололось от иудаизма и не перестает раскалываться на все новые секты. Не содержа, по существу, ничего нового, оно ищет адептов среди низших, необразованных слоев населения. Проповедники христианства - обманщики.

Учение о воплощении - бессмыслица. Да и не для чего богу сходить на землю и пострадать ради людей, ибо человек - не центр творения. Библия - собрание заимствованных из разных источников нелепых сказаний.

Часть III. Христианское непротивленчество - заимствовано у Платона, учение о царстве божьем - исковерканное учение платоников, митраистов и персидских магов. Учение о дьяволе восходит к неправильно понятым мыслям Гераклита о борьбе как принципе вселенной. Космогония христиан полна противоречий и несообразностей; пророчества об Иисусе - фальсификация; учение о воскресении мертвых - противоестественно, противоречит идее бога и является превратным толкованием мыслей Платона.

Часть IV. Необходимо относиться с уважением к официальному культу. Почитание государственных богов, или демонов, вполне совместимо с христианством.

Заключение. Христиане должны найти как-нибудь общий язык с эллинизмом и участвовать в государственной жизни наравне с прочими гражданами.

2.3 Порфирий

Порфирий - один из наиболее выдающихся философов неоплатонической школы, непосредственный ученик Плотина, общепризнанного главы неоплатоников. Порфирий не только продолжил и развил в своих произведениях идеи своего учителя, но и в свою очередь воспитал поколение философов. От него сохранилось значительное литературное наследие.

Порфирий - сириец, родом из Тира, и часто его называют просто "тирийцем". Родился он в 232 - 233 г., умер около 304 г. Получил хорошее образование. В 262 г. он переехал в Рим, где примкнул к школе Плотина. Будучи популяризатором Плотина, он вместе с тем пытался внести новое в систему своего учителя, увязывая ее с формальной аристотелевской логикой.

Порфирий писал много. Перечень его произведений достигает 77 названий и касается не только философии, но и истории, грамматики, риторики, мифологии, религии, математики, астрономии.

Неоплатоновская философия была идеологией упадка. Захваченные безжалостным колесом римской колесницы, давившей все на своем пути, многочисленные большие и малые народности, попавшие под иго Рима, утратили вместе с политической независимостью также свою национальную, подчас весьма древнюю, культуру, свою национальную религию и даже язык. Нивелирующая сила Римской империи лишила господствующие классы покоренных государств прежнего политического могущества и заставляла их приспособляться к новым условиям, получать свои привилегии из рук римских чиновников, делиться с ними. Право римского гражданства, которое теперь широко раздавалось "варварам", потеряло свою ценность в глазах тех, кого сенат и цезари удостаивали этого права. Оно означало лишь уравнение в бесправии.

"К потере независимости и самобытной организации прибавились насилия, грабеж со стороны военных и гражданских властей, которые сперва отнимали у покоренных их богатства, а затем снова давали им их взаймы под ростовщические проценты, чтобы дать им возможность выплачивать новые поборы". (Ф. Энгельс) Устремившись в провинции ростовщический капитал действовал со страшной разрушительной силой, не вызывая, по выражению Маркса, "ничего иного, кроме экономического упадка и политической коррупции". Результатом такого положения вещей была полная деморализация - бегство в самое пошлое чувственное наслаждение для меньшинства и тупая покорность перед неизбежным - для большинства. Отсюда - пышный расцвет мистики, магии, всякой чертовщины. Отсюда - стремление оправдать зло, для борьбы с которым не было ни сил, ни желания. Отсюда - романтические мечтания о потустороннем мире, бледным преходящим подобием которого является мир земной. Получив свое первое оформление в туманной экзегетике Филона Александрийского, эти религиозно-философские идеи нашли свое завершение в "Эннеадах" Плотина. Но если Плотин старался теоретически обосновать свою философию на реакционном идеализме Платона, то Порфирий пытался найти формы приложения неоплатоновской философии на практике. Поэтому центром его внимания была мораль, нормы поведения, а осуществить в жизни идеи Плотина он пытался, с одной стороны, путем пропаганды магии, мантики, с другой стороны, путем аллегорического толкования эллинской мифологии и религии. С одной стороны, уступка культовой практике, с другой стороны, попытка поднять богословие до уровня философской дисциплины.

В сущности, христианство пошло по тому же пути, и оно многое позаимствовало из платоновского идеализма. Учение неоплатоников о Логосе заняло центральное место в христианском богословии; разработанная ими демонология вполне подходила и к христианской догматике. Но если неоплатоники, в частности Порфирий, пытались сохранить старую религию, утратившую уже свою социально-экономическую базу, то христианские богословы и апологеты III - IV вв. были глашатаями идущей к власти новой, не помнящей родства провинциальной земельной и чиновной знати: христиане искали в неоплатоновской философии философского венца для своей воинствующей и побеждающей церкви. Неоплатоники цеплялись за древнюю религию, чтобы удержать любыми средствами распадавшиеся античные мировые порядки. Поэтому христиане и неоплатоники, говоря как будто одно и то же, фактически говорили на разных языках и ставили себе противоположные задачи. Исследователи, отмечая идейную близость Порфирия к христианству, недоумевают, откуда у него такая ожесточенная ненависть к этой религии. Недоумение это объясняется неумением этих исследователей видеть политическую и - в конечном счете - экономическую подоплеку идейной борьбы Порфирия против христианства. "Торжествующий зверь" христианства не мог не вызывать ненависти у идеолога истекающего кровью, гибнущего эксплуататорского класса.

Труд Порфирия "Против христиан" в 15 книгах, судя по отзывам церковников и сохранившимся отрывкам, представлял собою выдающееся произведение. Автор обнаруживает огромную эрудицию, крупный полемический талант, глубокое знакомство с христианской и иудейской литературой. Пожалуй, среди аргументов, приводимых Порфирием, не найдется такого, который не был бы использован позднейшей буржуазной критикой евангелий, вплоть до Древса. Порфирий подверг детальному анализу весь Ветхий завет; в частности, в своем разборе книги "Даниил" он предвосхитил выводы современной библейской критики; он установил, что книга эта написана при Антиохе Епифане (около 165 г.), что ее "пророчества" относятся к истекшим уже событиям, а "видения" содержат намеки на современные автору события. Порфирий впервые указал, что так называемые Моисеевы книги не написаны Моисеем, а спустя, как он считает, 1180 лет, Ездрой и его учениками; очевидно, что Порфирий изучал источники по древней истории евреев. Столь же детально он разбирает и новозаветную литературу. Необходимо отметить, что Порфирий, в отличие от других, вовсе, по-видимому, не прибегал к приему опорочивания личности отдельных христиан или христианской организации в целом и не возводил на них обвинений во всякого рода уголовных преступлениях. Его аргументация достаточно убедительна и без такого рода доводов.

Неудивительно, что отцы церкви наделяют Порфирия самыми оскорбительными эпитетами. Его книга вызвала весьма обстоятельные возражения со стороны церковников. С ответными работами выступили Мефодий Тирский, Евсевий, Аполлинарий, причем Евсевий посвятил опровержению Порфирия 20 книг, Аполлинарий - 30.

Наиболее сильным, хоть и наиболее кратким, было, однако, опровержение императора Валентиниана III и Феодосия, которые в 448 г. издали следующий указ: "Императоры Феодосий и Валентиниан Августы - префекту претория Гормизду. Предписываем все, что Порфирий (или кто-либо другой), гонимый своим безумием, написал против благочестивой веры христианской, где бы оно ни было обнаружено, предать огню. Ибо мы хотим, чтобы всякие произведения, вызывающие гнев божий и оскорбляющие душу, не достигали даже до слуха людей". Указ этот был проведен в жизнь неукоснительно и быстро - уже в апреле того же года он был опубликован даже в самых отдаленных уголках Египта. В результате от огромного труда Порфирия почти ничего не сохранилось. Не лучшая участь постигла и его противников; по-видимому, сочли за благо искоренить самое воспоминание об этом противнике, на сокрушительные аргументы которого церковники могли ответить лишь жалким лепетом и апелляцией к "писанию".

Таким образом, если мы в состоянии восстановить больше половины книги Цельса и около трети книги Юлиана против христиан, то от Порфирия мы можем процитировать едва несколько строк. Но если прямых цитат из труда Порфирия почти нет, то косвенных - довольно много, так как у Августина и особенно в найденном лишь в 1867 г. произведении Макария Магнета содержится полемика против возражений язычников и противников христианства, причем эти возражения, несомненно (в некоторых случаях это прямо указано), заимствованы в конечном счете из книги Порфирия.

Сохранившиеся отрывки составляют лишь незначительную долю труда Порфирия, но они дают довольно ясное представление о характере этого труда, и - главное - содержащаяся в них критика "священного писания" и христианских догматов не утратила своего значения и в наше время.

2.4 Юлиан

Флавий Клавдий Юлиан (331 - 363 гг.) - любопытная фигура на троне римских императоров. Ненависть, которую христианская церковь питала и питает к этому "отступнику", разукрасила его образ, придав ему черты антихриста, сатанинского супостата и гонителя веры христовой. Получив в свои руки императорскую власть, Юлиан решил, что можно путем риторических циркуляров повернуть колесо истории назад, что, восстанавливая запрещенный преемником Константина культ древних богов, он тем самым восстановит былое величие Рима времен Цезаря.

Юлиан имел и личные основания для вражды против христиан, у которых он был под надзором и фактически пленником. Сыновья Константина предусмотрительно перебили своих племянников, как возможных претендентов на престол. Юлиан и брат его Галл казались Констанцию пока что неопасными и избегли их участию. Их поселили в глуши дальнего имения; после краткого пребывания в школе в Константинополе Юлиан был отправлен в Никодимию, где прожил безвыездно с 346 по 351 г. под столь строгим надзором, что лекции ритора Либания он мог читать только нелегально. В 354 г. Констанций распорядился убить Галла, и Юлиан понимал, что очередь за ним. В 355 г. Юлиан был объявлен цезарем и женился на сестре Констанция. Но это отнюдь не означало, что император примирился с его существованием. Напротив, Констанций умышленно посылал его в тяжелые походы, рассчитывая, что он оттуда не вернется. Однако вопреки ожиданию Юлиан одержал ряд побед и приобрел некоторую популярность в армии. Чтоб отвести от себя немилость подозрительного Констанция, Юлиан покривил душой и написал похвальное слово императору Констанцию и царице Евсевии. Однако в конце концов дело дошло до открытого конфликта, и только смерть Констанция в 361 г. дала конфликту естественное разрешение. Юлиан стал императором "по праву".

Страницы: 1, 2